В берлоге у Лешего

Демократы обещали немедленно исправить все, что в Америке «сломал»  Дональд Трамп, но еще до инаугурации Байдена они тоже решили нарисовать  немного денег из воздуха.

По объему, конечно, пока немного. На  спасение американской экономики от негативных последствий эпидемии  COVID-19 Джо Байден запросил у конгресса 1,9 трлн долларов. В том числе:  400 млрд на борьбу против распространения заболевания, 440 млрд –  местным властям и предприятиям на местах, и 1 трлн на прямые выплаты  населению (что-то около 1400 долларов на домохозяйство).

Но, в  целом, запрошенные деньги вполне укладываются в рамки заявления главы  ФРС о необходимости влить в американскую экономику около 12 трлн  долларов до конца марта 2021 года.

Из упомянутых денег 6 трлн было  выделено еще до конца лета прошлого года, и три – до конца октября.  Итого получается девять. Так что, несмотря на риторику, Байден  продолжает действовать в той же стратегической линии, в которую  демократы старательно загоняли 45-го президента Америки, и которую  фактически самостоятельно определяет ФРС.

Это снимает с повестки дня вопрос согласования запрошенной суммы парламентом.

Сегодня  он находится под достаточным контролем Демпартии, да и по своей сути  запрос на «еще денег» вполне укладывается в привычную государственную  процедуру. В отличие от безграничной наглости с попыткой импичмента  вообще без разбирательства обвинений.

Постепенное проявление итогов президентских выборов в США 2020 года  активизировали дискуссию на тему будущей политики Соединенных Штатов по  всем ключевым, внешним и внутренним, вопросам. Причем ведется она, в  основном, на основании традиционной картины мира, сложившейся на  протяжении истекших сорока лет, и к настоящему моменту окончательно  устаревшей.

Отсюда берутся многочисленные ошибочные прогнозы на  тему, мол, «Байден лучше, чем Трамп, потому что он заинтересован в  восстановлении и сохранении ялтинской политико-экономической системы».  Откуда этот тезис взяли эксперты – совсем, однако, непонятно. Все знаки,  которые подает, возможно, будущая администрация США, говорят о том, что  градус противостояния с Россией будет только усилен.

Аналогичный  тезис продвигается и в отношении эпидемии коронавируса. Мол, все  имеющиеся на сегодня проблемы, как в глобальной экономике, так и на  уровне конкретных межгосударственных отношений, являются результатом  многоплановых последствий коронавирусной эпидемии. И как только с ней  мировая медицина справится, мы все сможем вернуться в благодатные  времена стабильного роста на глобальном рынке, характерного для первого  десятилетия нынешнего века.

Европейская комиссия и Европейский совет в совместном коммюнике  подтвердили достижение между Китаем и ЕС Всеобъемлющего инвестиционного  соглашения (CAI). Остается понять, кто именно щелкнул Америку по носу –  Брюссель или Пекин?

Хотя на данный момент подробности CFI еще  неизвестны, однако, по словам научного сотрудника Китайского института  современных международных отношений Чэнь Фунгина, договор охватывает  четыре направления: обязательства по доступу на рынок, правила честной  конкуренции, устойчивое развитие и урегулирование споров.

В  переводе на русский, Китай и Европа синхронизировали общие правила по  доступу товаров, услуг и инвестиций на взаимные внутренние рынки.

Пока  конкретика отсутствует, сложно сказать, насколько они близки условиям  другого общего торгового пространства – Всестороннего регионального  экономического партнерства, ранее подписанного Китаем со странами АСЕАН.  Однако в целом суть сего действа очевидна. Мир переходит к очередному  этапу глобального укрупнения игроков, на котором Европа оказывается  вынужденной выбирать – с кем объединяться.

Нельзя сказать, чтобы  произошедшее стало внезапным китайским контрударом. Переговоры по CAI  велись на протяжении семи лет. Поначалу был даже период (в 2014 – начале  2015) когда европейцы натуральным образом пытались выкручивать китайцам  руки угрозой немедленно покинуть переговоры «вообще без сделки», если  Пекин не пойдет на уступки.

Идея водородной энергетики родилась в Европе в результате  синергетического эффекта от совпадения нескольких фундаментальных  тенденций. Первой из них стала набравшая популярность «научная точка  зрения» о конечности углеводородов, запасы которых должны исчерпаться  буквально в течение двух десятилетий.

Хотя эта цифра впервые была  озвучена научным сообществом еще в середине 60-х годов ХХ века, и потом  неоднократно «сдвигалась вправо», в западном обществе к настоящему  моменту закрепилось убеждение, что при любом развитии событий запасы  нефти, газа и угля, будут исчерпаны человечеством самое позднее в третье  четверти текущего столетия.

А меры по повышению  энергоэффективности компенсируются опережающим ростом совокупного объема  потребления энергоресурсов. Особенно крупнейшими растущими экономиками  планеты. В первую очередь Китаем, а также Индией, Пакистаном и бурно  развивающимися странами АТР.

Вторым фактором считается  недопустимость попадания Европы в стратегическую зависимость от  зарубежных источников энергетических ресурсов. К настоящему моменту  Евросоюз потребляет 17,8% мирового объема нефти (первое место у США –  26,1%, третье – у Китая) и 15,7% - мирового объема природного газа  (первое место снова у США – 27,2%, третье – тоже у Китая), при этом  уровень самообеспечения ЕС по энергоносителям опустился до 27,2%.

Окончание

Помимо КНР, о планах или уже практической реализации собственных  проектов криптовалют объявили еще пять стран: Дубай (Emcash), Венесуэла  (El Petro/Petro Moneda), Эстония (Estcoin), Швеция (E-Krona) и Япония  (J-Coin).

Из них теоретическую перспективу может иметь лишь  Emcash, в качестве инструмента проникновения эмирата Дубай, входящего в  ОАЭ, в экономическое пространство арабских стран, сегодня значительно  ослабленных в результате волны цветных революций. Местные деньги,  например, в Судане, Сомали, Ливии, имеют сомнительную ценность, а их  государственные институты слишком слабы для успешного блокирования  электронных расчетов подобного рода и контроля за материальным  товарооборотом. Что открывает перспективу постепенного замыкания их  экономик на дубайский эмират, но исключает вариант их экономической и  политической интеграции в него.

Все прочие варианты носят характер  карго-культа. Это когда продвигающие их люди (чаще всего слабо  грамотные в экономике популистские политики) пытаются «сделать как у  всех» и надеются таким образом решить внутренние проблемы собственных  стран, не понимая или прямо игнорируя реальные источники их фактического  возникновения.

Продолжение. 

Руководство  Китая сумело увидеть в перечисленных противоречиях возможность создания  инструмента, с одной стороны сохраняющего преимущества криптовалюты, с  другой лишенного ее недостатков. При этом позволяющего обойти проблему  доминирования доллара в мировых финансах.

Большинство сложившихся  рынков, в первую очередь сырьевых и энергетических, сохраняют критичную  зависимость от западных, а то и прямо американских механизмов.

Например,  мировую цену на золото устанавливают Британия и США, там же происходит  до 90% самих физических сделок с активом. Аналогичным образом обстоит  дело с нефтяными котировками. В торговле газом их влияние меньше, но все  равно сохраняет решающую долю. А мировые цены на базовые виды сырья,  особенно металлы, определяются в результате торгов на Лондонской бирже  металлов, котировки которой устанавливаются только в американских  долларах.

Доля доллара в мировых международных расчетах за 2018  год сохраняется на уровне 42,63%. В долларе номинировано примерно 68%  международных резервов и инвестиционного капитала, а также до 74% всей  собственности на планете.

Запуск в Китае проекта собственной криптовалюты, а также схожие по  названиям и похожие по смыслу проекты Gram блокчейн платформы TON и  Libra (ранее называвшаяся Facebook Coin), требуют анализа складывающихся  тенденций формирующейся новой мировой денежно-кредитной системы.

Ее  ключевым элементом принято считать криптовалюту, о которой сейчас много  говорят, но в большинстве случаев оценивают неверно. Экспертное  сообщество прямо путает ее с некоторой «еще одной формой» денег.

Примерно  в следующей логике. Когда-то деньги существовали в форме физических  монет из золота и серебра. Позднее их стали печатать из меди. Еще  позднее – в виде бумажных купюр. С появлением компьютеров и развития  сети интернет, расчеты перешли в электронную форму, породив тем самым  абстрактный термин – электронные деньги.

Так как криптовалюта в  своей основе тоже выглядит некоей электронной записью, то возникло  впечатление, что она является просто еще одной формой электронных  денег. Однако это представление в корне ошибочно.

Что такое криптовалюта и чем она принципиально отличается от электронных денег.

Идея  криптовалюты возникла в хакерском сообществе как реакция на резкое  усиление государственного контроля над деньгами как платежным средством и  увеличением налогового бремени.

В интернете, под новостью  об утверждении в Конгрессе нового пакета финансовой помощи страдающей  от последствий коронавирусной эпидемии американской экономики и намерении Трампа на него своего вето, мне попался ироничный комментарий.

Мол,  сейчас опять придут эксперты и в который уже раз начнут рассказывать о  неминуемом крахе американского доллара, назначенном чуть ли не на  завтра.

С намеком на то, что неизбежность краха долларовой  пирамиды провозглашалась еще в СССР, однако Союз давно развалился, а ФРС  продолжает надувать доллар все более быстрыми темпами, и ничего.  Несмотря на все прогнозы, зеленая пирамида почему-то не рушится.

И  вот тут возникла мысль. А ведь, действительно, происходящее с долларом  очевидным образом противоречит не столько прогнозам, сколько базовым  экономическим законам. Только в рамках пяти (включая “Operation twist”) программ количественного смягчения, с декабря 2008 по октябрь 2014 Федеральный резерв нарисовал 4,66 трлн «фантиков».

При этом номинальный ВВП США  в 2008 составлял 14,7 трлн, и по итогу 2014 достиг 17,3 трлн. Разница в  2,6 трлн. И как-то вот никакого критичного инфляционного всплеска. Нет,  в целом, пруд, конечно, тряхнуло. Инфляция в американской экономике скакнула с 0,09% (2008) до 2,96 (2011), однако потом она откатилась до 0,73% в 2015.

Это  как понимать? Деньги перестали вести себя как деньги? Кардинально  изменились рыночные законы? Или в системе появился какой-то новый, ранее  не учитывавшийся фактор?

Ведущее американское геополитическое издание The National Interest сделало любопытное заявление. Новый избранный президент США Джо Байден убеждает нацию в желании восстановления либерального миропорядка, чтобы жить в мире с другими странами, но при этом называет Китай и Россию главными противниками Америки. Причем если Пекин маркируется как просто конкурент, то Россия преподносится в качестве основной стратегической угрозы. 

Возникает закономерный вопрос: как же так? Вся предвыборная программа демократов в США строилась на убеждении избирателей в необходимости срочно разгребать ту гору ошибок, которую наворотил Трамп, в том числе нормализовывать испорченные отношения с соседями, в том числе с Ираном и Россией 

Это выглядело пусть местами и спорно, но в целом логично. Демократам необходим мир. Глобальный, общий и либеральный. Практически такой, каким он был еще во времена Обамы.

И тут вдруг Россия снова главный враг. С чего бы это? Как вообще могло оказаться, что в мире с совокупным ВВП около 80 трлн долл. страна (цифры за 2019 год) с размером экономики в 1,6 трлн стала составлять фатальную угрозу для Америки, чей ВВП превышает 21 трлн?

Китай — полезная страна. За тридцать лет она сумела пройти путь от отсталой далекой периферии до промышленного и технологического центра мира, проскочив из доиндустриализма сразу в постиндустриализм. 

Тем самым позволив всем «одним глазком» заглянуть в ожидающее нас всех будущее царство электронной торговли, чаще именуемое Е-коммерцией, и оно, надо признать, поражает мрачностью. 

Вовсе не потому, что недавний кумир миллионов и пример, как надо идти к успеху, основатель компании Alibaba, ныне преобразованной в Ant Group, миллиардер Джек Ма несколько ошибся в самомнении и фатально поссорился с руководством КНР.

Просто этот конфликт высветил многочисленные важные детали, ранее остававшиеся скрытыми за рекламой успешных проектов вроде онлайн-ретейлера Aliexpress или платежного сервиса Alipay.

Если взять в качестве примера исследование «Автостата» по структуре распределения прибыли от розничной продажи автомобиля, проведенное совместно с Институтом автомобильной промышленности Германии (IFA), то, скажем, в автомобильной отрасли картина выглядит следующим образом.