В берлоге у Лешего

Это сейчас на дворе эпоха комфортного быта, экологизма, раздельного  сбора мусора и биоразлагаемого пластика. Потому и ракеты ядерные почти  ручные, с пониженным выбросом парниковых газов. В 50-е всё было немного  не так. Вот американцы, например, поставили реактор на крылатую ракету.  Зачем, и что из этого вышло? Сейчас расскажем.

Из того, что в начале марта Владимир Путин показал в мультиках всему  прогрессивному человечеству, понятное дело, основной интерес вызвала  крылатая ракета с ядерной энергоустановкой. Причём интерес искренний:  нормальный вопрос «зачем?» уступал любопытству — «а как?». Многие не верят. Это нормально, это пройдёт.

А ведь был, был проект в этой области лет 60 назад.

Позитив и безумие

Прогресс  неостановим. Наука и техника победят всё. Пространство и время сдают  позиции. На Марс летим в этой пятилетке. Ядерное оружие — удобный  инструмент поля боя. Перед вами бурные 50-е, послевоенный промышленный  бум и рождение рок-н-ролла.

То, что потом политкорректно назовут «революцией  сознания», ещё впереди — в 60-х. Но американским ракетным и атомным  инженерам 50-х годов вещества, расширяющие кругозор, были ещё ни к чему.  Им пока хватало внутреннего запаса энтузиазма и креативности.

 Начало читать тут

То же самое касается самостоятельных государств бывшего СССР, которые перешли в компетенцию различных региональных бюро Госдепартамента и СНБ. Наиболее разрушительным для американо-российских отношений во времена службы Грэма в СНБ эпизодом была американская поддержка оранжевой революции на Украине в конце 2004 года-начале 2005 года. Грэм утверждал, что русские считают «цветные революции» результатом американской политики и опасаются, что смена режима придет и в Россию. Но, как говорили Грэму, «мы только лишь продвигаем демократию».

   — Вы же специалист по России, — сказал я. 

   — Но проблема Украины — украинская, а не российская, — сказал он. — А ими занимается бюро по европейским делам. 

Во время оранжевой революции европейским бюро в СНБ руководил Фрид.

   «Мой главный вклад, — подытожил Грэм, — заключался в предотвращении дальнейшего ухудшения положения вещей».