В берлоге у Лешего

Можно сколько угодно рассказывать о возвышенных целях и красивости мечт при создании общего европейского дома, но пандемия показала убедительно, чего они все на поверку стоят. В Италии уже 53,5 тыс. заболевших, в Испании 25 тыс., в Германии почти 22, и лишь во Франции всего 12, но это вряд ли надолго. И никаких централизованных мер взаимопомощи, никакого маневра медицинскими ресурсами. 

Брюссель сумел скоординировать лишь переброску на греко-турецкую границу полицейских контингентов из других стран Евросоюза для помощи грекам в сдерживании волны арабских беженцев из Турции. Но это уже слова из совсем другой песни. От борьбы с самой главной на сегодня эпидемиологической угрозой центральные власти ЕС полностью самоустранились. Оставив каждую входящую в Евросоюз страну за свое выживание бороться самостоятельно.

И они борются, как могут. Потому что только за вчерашний день у них появилось еще 25 тыс. новых заболевших. Тут уже плевать на многое из прошлых глупостей. Включая русофобию. Некоторых общая угроза отрезвляет. К сожалению, не всех, но некоторых таки да.

И премьер-министр Италии Джузеппе Конте в итоге позвонил Владимиру Путину. Нет, за истекшие две недели итальянцы постучались буквально во все двери, начиная с брюссельских и вашингтонских, но без малейшего толку. А президент России, на все былое закрыв глаза, действенную помощь пообещал.

Как обычно это бывает, в любые кризисы находится множество предлагающих самый эффективный из него выход. Как правило, основанный на каком-то прошлом опыте. Что немедленно вызывает встречную критику, его стремящуюся опровергнуть. Наглядным тому примером служит диспут, возникший вокруг поста в телеграмм-канале Маргариты Симоньян. 

Главный редактор телеканала RT предложила целесообразным реализовать сегодня новую экономическую политику по аналогии с программой НЭП, принятой на Х съезде РКП (б) 14 марта 1921 года: «Вообще в нашей истории есть пример молниеносного выхода из самого чудовищного кризиса и разрухи. НЭП называется. И зависит только от политической воли».

Мысль тут же оказалась подхвачена другими сторонниками этой идеи. Не без оснований указавших на обеспеченное ею ускорение темпов развития российской экономики до 20−40% в год, выход из разрухи после Гражданской войны за пять лет и достижение довоенных показателей экономики 1913 года.

Не обошли они вниманием и социальную часть НЭПа: полное освобождение самых бедных (составлявших на тот момент 20% населения) от любых налогов и введение прогрессивной шкалы на всех остальных. В том числе изъятие 50% дохода у получавших свыше 15 средних зарплат по стране, что в наши времена примерно соответствует уровню более 700 тыс. рублей в месяц. Плюс прогрессивный, до 90%, налог на наследство, и откупной (25% к текущей ставке) налог за возможность легально не призываться в армию.