Отходный бизнес, часть 2/III

Продолжение, начало читать тут
Куда идёт вторичный металл
Это прозвучит странно, однако для большинства потребителей вопрос борьбы с отходами заканчивается вместе с отъездом мусоровоза. В значительной степени тому способствует безусловный успех в сборе металлолома. В России его перерабатывают в пределах 65–75 % от, так сказать, общего объёма образования.
По сравнению с ЕС, где в переплавку уходит 95 %, по мнению «зелёных», нам ещё есть куда стремиться, но в целом вот он, выход. На сегодняшний день пункты приёма отказываются брать только кладбищенские таблички и поминальные изделия, а также парковую ограду, чтобы не стимулировать вандализм. Всё остальное собирается и перерабатывается.
Другой вопрос, что даже с металлом переработке поддаётся далеко не всё и не для любого вида продукции. Строго говоря, чёрный металлолом представляет интерес только в области арматуры и так называемых фасонных изделий (уголок, тавр, балка и прочие силовые строительные элементы). На них приходится 60 % общего объёма металлопроката, тогда как прочие (20 % производимого первичного металла уходит в машиностроение и автомобилестроение; 15 % — металлоконструкции, 5 % — бытовая техника) используют исходный стальной лист, в производстве которого вторчермет по технологическим причинам не применяется.
Отсюда следует первый главный момент в сортировке мусора. Переработать его можно ровно столько, сколько способна переварить промышленность. А она в России нуждается в 30–40 млн т чёрного металлолома в год. Порядок цифр показывает, что собирать можно много и результата хватает даже для экспорта. Одним из ключевых мировых покупателей вторчермета является Турция, активно производящая и экспортирующая арматуру и фасонные изделия для строительства. Но тут надо помнить, что работает сей механизм лишь до тех пор, пока в стране (и в мире) существует достаточно большой масштаб нового строительства. Стоит колесу остановиться по любым причинам, сбор вторчермета тут же утратит смысл.
Ещё лучше дела обстоят с металлами цветными. В России их на «вторичке» ежегодно собирают около 1 млн т, а в мире уровень их повторного использования достигает 92–96 %. Из них половина — алюминиевые банки. Ещё треть занимает медь и примерно по 10 % приходится на лом бронзы (вместе с латунью) и свинец с цинком.
Успех цветмета обусловлен подавляющей экономической выгодой переработки и возможности «подмешивания» вторичного сырья в конечный металл до высоких уровней в 90–95 %. Кроме того, использование «вторички» обеспечивает огромную экономию в расходах энергии. Если делать, скажем, тонну обычного алюминия из первичного сырья, требуется расходовать 9 тонн условного топлива, тогда как переплавка бывших в употреблении алюминиевых банок требует всего 0,27 тонны топлива. По меди это соотношение выглядит как 1,3/0,2 тонны. По свинцу меньше, всего 29 % экономии, но тут играет другой фактор. Сегодня почти 80 % используемого в конечных изделиях свинца получено из вторичных источников. Отсюда и такие высокие цены в пунктах приёма, отсюда же и не менее высокий (свыше 40 %) уровень криминала при его сборе. Вторичную медь чаще всего просто крадут из вполне себе работающих элементов энерго- и инфраструктуры. Впрочем, это уже другая история.
Сейчас важно отметить, что, скажем, алюминиевая пищевая банка может быть переработана в такую же новую банку 8–9 раз, после чего она спокойно не менее 6–8 раз превращается в алюминиевую кухонную посуду и ещё до пяти раз в разные прочие бытовые изделия. Тем самым срок службы данного алюминия до окончательного «выбрасывания» превышает 80–90 лет. В сущности, почти ничто не мешает собирать и перерабатывать его полностью. Очень похожим образом выглядит срок службы меди и цинка. Со свинцом сложнее. При его переработке теряется порядка 1,8–2,2 % исходной массы. В то же время в главной области его применения — автомобильных аккумуляторах — он служит от полутора лет до 2,8 года, что позволяет один и тот же килограмм эксплуатировать лет под 70, но те теряемые 2,2 % на каждом обороте требуют достаточно дорогих и экологических вредных технологий утилизации.
Макулатура, не ставшая книжкой
Как бы странно это ни звучало, но с бумагой дело обстоит гораздо хуже металлов. Раньше считалось, что сбор макулатуры позволит спасти от вырубки все леса планеты. Но это лишь по незнанию. В действительности она формирует только 46 % всех волокнистых полуфабрикатов, служащих сырьём для получения бумаги вообще. Самый высокий показатель у ЕС — 52,1 %, от 48 до 55 % — в США. Данные по России разнятся, но мировым они уступают. Источники дают около 28–30 %. Причем 2/3 из них не перерабатываются, а уходят на экспорт.
Однако указанные цифры реальное положение дел отражают мало. Тут определяющими оказываются технологические особенности. Волокна целлюлозы не могут использоваться повторно до бесконечности по причине ухудшения способности к образованию бумаги. Потому новую белую бумагу высокого качества для принтеров (тем более для лазерных и особенно для цветной печати) можно получить только из такой же белой бумаги, по случайности оказавшейся неиспользованной, а лишь посеревшей или пожелтевшей от времени. Если на ней что-то было написано или напечатано, предел её переработки — обычная писчая бумага, которая дальше способна превратиться лишь в упаковочный картон. Кстати, по этой причине старые книги вторичной переработке не поддаются почти совсем, а из газет и, как ни странно, глянцевых журналов можно сделать лишь внутреннюю транспортную упаковку и бумажные контейнеры для яиц, которые дальнейшей переработке уже не поддаются вовсе.

Таким образом, если взять за 100 % всю первичную бумагу «только из дерева», исследования показывают, что даже при успешном сборе половины этого объёма до третьего цикла переработки может дойти лишь 6 %. Всё остальное окажется либо в отходах при производстве (примерно 20 %), либо станет вторично не перерабатываемыми изделиями (до 50 %).
Одноразовый пластик
Совсем плохо дело обстоит с пластиком. Чтобы не вдаваться в химические формулы и технологические процессы, отметим, что мы в обиходе используем чаще всего три его вида, из которых самыми знакомыми являются ПЭТ (полиэтилентерефталат) и ПВХ (поливинилхлорид). Хотя формально Евросоюз разделяет семь разных групп, в сущности, между собой они отличаются лишь составом добавок и объёмами тех или иных «выделений». Так что на практике мы пользуемся в подавляющем большинстве ёмкостями из ПЭТ и ставим себе окна из ПВХ. Из него же зачастую производятся офисные кресла, пластиковая облицовка ножниц и масса других, часто одноразовых, изделий, окружающих человека буквально повсеместно.
ПЭТ плох тем, что он дёшев, и тем, что вечен. Учёные не в состоянии назвать точный срок его полного биологического разложения в естественных природных условиях, что превращает любую свалку в вечный памятник. К тому же ещё и токсичный. Теоретически считается, что ПЭТ можно успешно перерабатывать для повторного использования. Отчасти это действительно так.
Окончание читать тут